Развитие правозащитного движения

I. Вступление
     Этот текст поначалу не планировался для публикации и был подготовлен из расшифрованной аудиозаписи. Однако, время показало необходимость концептуального выступления по теме, важность хотя бы беглого обозначения главных проблем и вопросов, накопившихся в правозащитном движении и явно нуждающихся в решении.

Демон-странт
     Статья адресована, в первую очередь, новым, в особенности региональным, правозащитным организациям, молодым активистам, сотрудникам зарубежных организаций и фондов, работающим в России и для России.

     Пользуюсь случаем выразить искреннюю благодарность Н.Бельмас, А. Хатову, М. Богомолову, которые помогли в работе с текстом

     В 1982 году КГБ предъявил мне обвинение и осудил в общей сложности на десять лет за работу в правозащитном движении, начиная с 1968 года, хотя я не считал себя правозащитником, работал на производстве "как простой советский человек", но был знаком со многими диссидентами-правозащитниками, старался помогать им.

     После досрочного освобождения и реабилитации в 1987 году продолжал работать инженером, а общественной работой занимался в свободное время, как и до ареста.

     Полагаю, что столь долгое наблюдение за возникновением, становлением и развитием правозащитного движения, а также участие в нем, позволяет мне дать некоторые оценки.
      Искренне надеюсь на помощь читателей в виде поправок и дополнений. Прошу поддержать мою попытку правдиво исследовать этот уникальный общественный феномен - правозащитное движение, и в первую очередь - его новейший этап.

     Терминология
     Термин правозащитное движение будет использоваться далее в двух значениях:
     а) в историческом контексте; в главном информационном сборнике "Хроника текущих событий" в 70-х годах периодически менялись два подзаголовка: "Выступления в защиту прав человека в Советском Союзе продолжаются" и "Борьба за права человека в Советском Союзе продолжается". Американское же издание "Хроники", выпускавшееся Валерием Чалидзе, имело подзаголовок: "Движение в защиту прав человека в Советском Союзе продолжается". Так эти три слова - "выступления", "борьба" и "движение" - уже тогда наметили различные самооценки правозащитной деятельности;
     б) в живом, принятом сегодня смысле, означающем совокупность правозащитной деятельности различных людей и организаций - участников движения; здесь следует отметить, что эти участники необязательно объединены, взаимодействуют или даже знают друг друга. У них много общего, они действуют как бы в своем едином правозащитном поле, имеют одну цель - помощь людям. И хотя работают достаточно автономно, что снижает общую эффективность правозащитного движения, но зато имеют высокую степень независимости, ограничиваемую лишь спонсорами при выполнении их проектов. (Нашим политическим деятелям и партиям поучиться бы у такого сообщества).
     Правозащитниками и правозащитными организациями далее будем называть такие, которые занимаются защитой прав человека постоянно или достаточно регулярно.
       Государственные организации не будем далее называть правозащитными, ибо исходим из посылки, что любое государство по определению является естественным источником ограничений и нарушений прав человека, а значит - объектом работы правозащитников (1).
    В этом смысле и государственные служащие могут подпадать под определение правозащитников лишь в личном, неслужебном качестве, даже, если они используют для этого ресурсы своего учреждения.
       Тот факт, что статья 2 Конституции России вменяет защиту прав человека в обязанность государству, примем как нонсенс, романтическое пожелание законодателя времен ранней перестройки (2).
  Лучше бы законодатель гарантировал этой статьей обязанность государства содействовать общественному контролю за соблюдением основных прав и свобод.

     Политическое значение правозащитного движения
   Правозащитная деятельность - не юридическая и не политическая.
        Что же она такое?
   Консерваторы во власти помнят и знают, что именно правозащитники-диссиденты стояли у истоков развала коммунистической системы, были предтечами перестройки. В этом смысле правозащитники не только исторические, но сегодняшние их враги. Более того. КГБ всегда больше ненавидел именно правозащитников, чем шпионов и, видимо, эта ненависть сохраняется до сих пор. Шпионы чекистам понятней и ближе. Кто же такие эти самые правозащитники, "развалившие великую страну", они никогда не понимали, не понимают и по сей день. Роль спецслужб в создании трудностей, в попытках развала правозащитного движения до сих пор не исследована со всей тщательностью. Эта тема необычайно сложна и опасна и должна решаться только в рамках общего процесса нравственного и юридического очищения общества - люстраций.
     Тоскующие по старому режиму властители вовсю пытаются развить непонимание и недоверие со стороны населения к правозащитной работе. Все больше чураются этой темы бывшие передовики перестройки - журналисты и газетчики, торопящиеся угадать развитие событий и потрафить возвращающимся порядкам. Часто говорят, что правозащитники лишь прикрываются непонятным советскороссийскому уху сочетанием "права человека", а сами, мол, преследуют политические цели, стремятся к власти.
   Но политика - это прежде всего задача достижения и использования власти. И в этом смысле нормальные правозащитники избегают политики. Строго говоря, правозащитникам вообще должно быть "наплевать" на политику и "политиков", кроме одного - как они защищают права человека сейчас и как собираются это делать, когда придут к власти.

      Государство и правозащитное движение
    Тот факт, что государство является источником нарушений прав, сам по себе ни хорош, ни плох. Государство - механизм управления, регулирования а значит и неизбежных ограничений прав. Задача правозащитников любой страны - контролировать уровень этих ограничений. Убери общественную самозащиту (правозащиту), и государство автоматически начнет сокращать права и свободы, станет диктатурой.
    Но уже само сочетание - "права человека" - чуждо и неясно в России.
     Люди говорят:
"Какие еще права человека, когда есть нечего, вокруг нищета, беспредел и коррупция?".
     Или так оценивают позицию правозащитников по Чечне:
"Почему вы, правозащитники, указываете только на нарушения прав со стороны "наших", а не видите бесчинства бандитов? Это двойной стандарт!".
     Неправильный ответ. Как говорится, "с больной головы, да на здоровую".
   В подобном случае правозащитники должны обвинять не бандитов, а те государственные органы и тех госслужащих, которые умышленно или по халатности:
     а) заранее не защитили людей от бандитов,
     б) нарушают права пострадавших,
   в) нарушают права самих бандитов (у которых тоже есть права - для неграмотных).
     Таким образом получается, что:
    а) преследование бандитов, "нарушающих права" - это работа государства,
      б) "преследование" государства, не защитившего народ от бандитов - работа правозащитников, т.е. самого этого народа, ибо правозащитники и есть "самозванцы" из народа (см. закон об общественных объединениях).
   Своей работой правозащитники вовсе не разрушают, а наоборот, укрепляют государство - заставляют чиновников работать на народ, а не на себя.
     Да, преступник нападает на человека, нарушает его право на собственность, а то и на жизнь. Так вот, правозащитники - не милиционеры. Они борются с бездействием власти, если та не сумела защитить человека, содержащего эту власть на свои налоги. Например, когда должностные лица не принимают самых очевидных мер для предотвращения тяжких преступлений: плохо ведут следствие, не назначают премии за помощь в расследовании, не защищают свидетелей.
   Взрыв на Пушкинской площади... Я как раз начинал эту статью в то страшное время. Грех было руками махать, но, кроме горя, охватило отчаяние, что ни власти, ни пресловутые СМИ, ни правозащитники, никто не сказал о самых первых и необходимых контрмерах против таких бандитских актов - не были объявлены ни государственная награда за помощь следствию (с ясными процедурой и гарантией ее получения), ни гарантии защиты свидетелей.
 Это яркий пример дикого, стратегического непрофессионализма наших государственных органов. Так они нас защищают...
      И вдруг прозвучало: М. Сайдулаев, чеченский бизнесмен, заявил, что даст 100 тысяч долларов тому, кто выведет на преступников. Еще один пример, когда государство бездействует, а общество вынуждено работать за него.
     И другие примеры показывают, как наше государство по советской еще инерции относится к общественной работе, к правозащитникам. Раньше сажало, сейчас - игнорирует. Но вдруг решает помочь и создает всем известные полугосударственные фонды с их странными льготами, госзаймами, огромными деньгами... И сразу идут интриги, обвинения в коррупции, а иногда и стрельба. Государство хотело как лучше...
   Иной раз наши чиновники и политики вспоминают про какое-то неведомое им "гражданское общество", которое, мол, надо строить в России. Слышали звон, да не знают, где он. Не ведают, что гражданское общество и есть та самая сумма, совокупность общественных объединений - политических, религиозных, профессиональных, правозащитных...
    По данным ВЦИОМ в 89 году 7% опрошенных согласились с утверждением, что государство нам дает так мало, что мы ему ничем не обязаны. Через десять лет уже 38% людей были согласны с таким утверждением. Так нарастает противостояние государства и общества.

     II. Краткий экскурс в историю
     Правозащитное движение сыграло, может быть, решающую роль в крушении последней в мировой истории империи - Советского Союза. Не случайно США ставили на эту карту - права человека - при формировании своей политики сдерживания СССР.
    Ведь не только оружием нам грозили. Главный мотив был: если вы так обращаетесь с собственным народом, то что же вы будете делать с другими?!
      Советских властителей как бы спрашивали:
"Кто вы такие? Вас что, народ избрал на прямых и честных выборах? Или вы - захватчики, узурпаторы власти и держитесь только силой?"
  Советские власти очень не любили таких вопросов-обвинений. Они просто в бешенство приходили, потому что было это - в самую точку, голая правда. Крутились как ужи на сковородке, подписывали благонамеренные международные документы, которые и не собирались выполнять, пытались состроить человеческое лицо, а выходила все равно кагебешная харя, со всеми их репрессиями: студентов - за анекдоты, писателей - за книги, верующих - за молитвы и т.д. (3).
     Правозащитное движение зародилось как реакция общества на так называемую хрущевскую оттепель конца 50-х годов. Радостное это было время: появилась возможность говорить больше, чем при Сталине, слегка освободилась пресса, возникли замечательные таланты, стали выпускать и реабилитировать политзаключенных. Но все это происходило под доглядом партии и ее передового вооруженного отряда - КГБ. Партия как бы перестраивала себя и общество, хотя не прекращала набивать лагеря уже новыми политзаключенными.
Хрущевская перестройка уже к началу 70-х перешла в так называемый "застой", что неудивительно, поскольку сохранение тотальной власти коммунистов было несовместимо с нормальным развитием страны. Застой привел к окончательной деградации и вырождению коммунистического правления. И правозащитники-диссиденты шли в лагеря за то, что открыто говорили об этом.
     Будущие историки эти эпизоды будут проходить вскользь, мол, были две попытки реформ, первая хрущевская и вторая - горбачевская...
      Но в исторической перспективе эти два события не должны казаться малыми. Ведь мировое противостояние было настолько напряженным, что все действительно ждали ядерной войны и надеялись лишь на естественную смерть кремлевских старцев.

      Вперед-назад к Ленину
     При хрущевской "оттепели" возникло так называемое неоленинское движение под лозунгом: "Назад, к ленинским нормам партийной жизни!". Недобитые Сталиным старые большевики и новые вдумчивые коммунисты вели бесконечные диспуты на кухнях, писали письма и петиции. Они хотели обновить свою партию, вернуть ей старый романтический вид времен революции и гражданской войны.
Эти люди считали, что Сталиным было искажено правильное развитие страны, а вот при Ленине все было хорошо. Не верить им было неловко, ведь они были живыми свидетелями, но и проверить их утверждения было невозможно - слишком много прошло времени.
   Политическая позиция неоленинцев была очень демократична. Известна ленинская спекуляция - демократия нужна, но "небуржуазная". Из постулата "демократия не может быть неограниченной", старые большевики выводили: демократия и права человека нужны, но не для всех. После пытливого разговора выяснялось, что особыми правами на демократию должны обладать лишь пролетариат и рабочие, да и то не все, а лишь прогрессивные. Определять же, кто там рабочий и прогрессивный ли он, брались, конечно же, сами эти теоретики, уже забывшие каково это - вкалывать на заводах и фабриках. Общество-то классовое, говорили они, буржуям ходу не дадим. Чем ниже, проще класс, тем большими правами он должен обладать, "кто был ничем, тот станет всем" - фраза из потрясающего по силе "Интернационала". Странная для нынешней молодежи логика. И при всем этом одновременно доказывалась необходимость равенства классов и общественных слоев. Клин клином вышибали: вот вы нас гнули, теперь мы вас погнем, а потом, глядишь, и выровняемся. Удивительно, но именно так и произошло. Правда ценой в десятки миллионов жизней, как и предсказывал Достоевский.
    Таких спекуляций было много, но выглядели они тогда достоверными. Это не было иронией, цинизмом или желанием что-то скрыть за другими словами - старые большевики были очень образованы, говорили совершенно искренне и честно. Но иногда получалось так, что им самим было неприятно то, что выходило в итоге. Я был свидетелем многих таких споров между неоленинцами и молодыми грамотными ребятами, которые благодаря первой хрущевской перестройке получили достаточное образование. И далеко не всегда молодые выигрывали...
      Властвующие коммунисты боялись стариков - основателей их же собственной партии, однако не могли их преследовать, потому что те ссылались на главного идола коммунистов. Культ Ленина сохранялся и, обращаясь к нему, неоленинцы как бы страховали себя от возможных репрессий. Но власти постепенно наращивали давление, поскольку видели, что на них направлено их же собственное оружие - марксистско-ленинская идеология. И вскоре это направление общественного сопротивления - неоленинизм - было уничтожено.

     Молодые диссиденты
    Уже в первую перестройку открывался понемногу Запад, появилось окно в мир. Даже не окно, а щель замутненная, сквозь которую мелькали дивные краски, цвела неведомая, свободная жизнь.
   Молодым реформаторам стало проще бить стариков в спорах, доказывать, что те неправы - западное развитие выглядело явно более нормальным. Почему именно западное? Да хотя бы потому, что света с Востока мы никогда и не видели, не было интересной информации. Если бы восточные голоса были разумными, то слушали бы их. Но было-то - сплошное выкрикивание цитат Мао-Цзе-Дуна, бесконечные войны корейских, вьетнамских, кубинских фанатиков. Кремлевские старцы не отставали, насаждали свой коммунизм по всему миру - это называлось развитием мирового коммунистического движения. А с Востока шли такие словеса, к которым прислушиваться - все равно что возвращаться в сталинизм. Западное же радио помогало всем: давало информацию для тогдашней интеллигенции, для патриотов национальных республик, для молодежи - совершенно новую музыку, переворачивающую мутное советское сознание. Сами собой возникали общественные течения: творческие, религиозные, молодежные - все это вместе и было тем явлением - новым общественным движением, с которым боролось КГБ - "вооруженная рука Партии". 5-ое управление КГБ (последний начальник - Филипп Бобков, ныне сотрудник тов. Гусинского) пыталось удержать в рамках неизбежный процесс развития внутренней оппозиции, сделать его управляемым. Возможно, КПСС и КГБ и в самом деле хотели наладить какое-то гражданское согласие, дать такой минимум свободы обществу, который не разрушил бы советское государство. Но работали они, как всегда, "по-русски" - грубо и топорно, все более ужесточая репрессии и все более превращаясь в сталинских палачей.
     Отважный диссидент Андрей Амальрик взбудоражил всех статьей "Просуществует ли СССР до 1984 года?", ведь большинство верило в вечность или, по крайней мере, в долговременность империи.
  Солженицын удивил сокровенным "Письмом вождям Советского Союза", в котором убеждал тех не спешить, действовать не резко. Он предрекал неизбежность, но и опасность изменений. Получалось, что главный враг вождей не торопил их с реформами. Но старый зек чувствовал время, знал смысл революций, вот и пытался упредить развал и хаос...
     Более подробно все это описано в книге Л. М. Алексеевой "История инакомыслия в СССР" и в колоссальном наследии гибельно забытого диссидентского самиздата.
     Сейчас бывшие властители утверждают, что в руководстве компартии были вполне разумные люди, которые все прекрасно понимали, но сделать ничего не могли. Даже если и так, это не снимает с них ответственности.

     Национальные движения
      Среди великого множества различных форм сопротивления коммунизму нельзя никоим образом забывать и об антиимперских национально-освободительных движениях. Это главная сила, сокрушившая СССР.
     Если Вы хотите узнать человека получше, взгляните на его первую эмоциональную реакцию на определение СССР как "тоталитарной империи" (4).
  Национальное сопротивление имеет гораздо большую историю, чем советская власть, Чечня, например, воюет с империей уже не одну сотню лет. Много лет сражалась Украина, крымские татары, Прибалтика. Все эти страны насильственно удерживались в империи, их народы русифицировались. Я подчеркиваю слово "насилие", ибо, несмотря на некоторую помощь этим народам и странам в экономическом и культурном росте, империя одновременно искажала и подавляла их собственное национальное развитие. Как, впрочем, и самих русских...
      Сейчас мы теряем целый ряд малых народов в Сибири и на Севере. Это страшный, но общеисторический процесс. В Америке то же самое произошло с коренными народностями. Мы не умеем не то что защищать их права, но даже сохранить наши малые народы, хотя какие-то усилия предпринимались еще при советской власти.
    В Европе компактные небольшие страны лишь относительно недавно научились не давить чужие государства, помогать сохраняться малым народам.
     Кажется, что уже сама территория России, один взгляд на карту, доказывают, что нельзя без достаточно сильной власти удержать столь огромную страну от распада и эффективно ей управлять. И благие намерения властей неизбежно требуют силовых методов при нищете и низкой правовой культуре народа, при столь многонациональном составе страны, никогда не имевшей демократии.
     Власти знают, что советская империя представляла собой сочетание якобы независимых республик, управлявшихся послушными наместниками. Как раз это и делает снова Путин, когда сажает своих представителей управлять территориями. Использовать политику "кнута и пряника", разделения и властвования - другого пути он не видит, как не видели его ни Сталин, ни цари России. И снова будут подниматься сначала территориальные, а затем национальные проблемы. Люди не хотят жить в коммуналке - хоть в советской, хоть в российской. Какую позицию здесь должны занять правозащитники? К сожалению, так называемый "национальный вопрос" совсем не затронут в правозащитном движении, его просто не понимают и это - большая опасность.
     Таков был общий фон, на котором возникли оппозиционные общественные движения 60-х годов, сначала неоленинское, а потом, когда оно стало преследоваться, развились и другие - молодежные, творческие, религиозные, политические и т.д.


     Уроки истории

     Надо детально высветить, вспомнить наше прошлое. Все нормальные страны - Чехословакия, Польша, балтийские наши вассалы прошли достаточно мягкие, спокойные формы национального покаяния и очищения. Это называется люстрациями, то есть политическим и юридическим оформлением народного покаяния. Не должны гебистские палачи, лживые журналисты, стукачи и конформисты снова лезть во власть, оболванивать нас через газеты и телевидение, учить наших детей...

     Однако многие видные правозащитники против люстраций. Говорят, как же это - опять кого-то вешать придется? И опять кого-то судить на основании их же материалов из КГБ? Как будто не осталось ни множества свидетелей, ни необъятной бесстрастной "Хроники". Да, это трудная, но вполне подъемная тема. И пока наши демократы мнутся, гебисты вовсю работают. Да, архивы КГБ опасны. Например, так называемые ДОНы и ДОРы - дела оперативного наблюдения и дела оперативной разработки, в которых собраны сведения о личной жизни многих людей. Но это страшное оружие в любой момент может быть пущено в действие самими бывшими и действующими гебешниками. Даже властям не нравится, когда Бобков, бывший главный политпалач КГБ, вдруг стал использовать свой опыт в частной фирме, создавать подразделение для сбора компромата...

    Страна деморализована отсуствием национального покаяния. Но это покаяние становится лицемерием без его правового воплощения - люстраций (5).

      Вот и получили мы президента из КГБ. Гадаем, а вдруг он не был такой как все они? Вдруг он только разведчик, тихий и спокойный Штирлиц? Пил себе немецкое пиво, смотрел на немецкую демократию и втихаря решил, что так надо сделать и в России? Может быть, он и не божился Лениным, не сажал студентов, не мучил Сахарова в ссылке?...


     III. Современное правозащитное движение
     В новых условиях и правозащитное движение стало иным. Сейчас дают деньги за то, за что раньше давали срока...
     А молодежь не знает, не ведает, что не так давно запросто могли упрятать в тюрьму или психушку только за предложение организовать свою политическую партию, за возмущение войной в Чечне, за издание независимого журнала или газеты, за книгу, статью, за пересказ "политического" анекдота...

     Проблемы
     Какое же дело без проблем?
     Но плохо не когда они есть, а когда их замалчивают...
   Даже в старое и недоброе советское время после бодрых коммунистических докладов об успехах и достижениях, шла речь о "некоторых, к сожалению, все еще имеющих место, отдельных недостатках". Сейчас же все отчеты правозащитников - это сплошные победные реляции. Что, коммунисты были честнее?
     Полезно вспомнить как в самом начале перестройки многие организации разрабатывали свои кодексы чести, своды нравственных правил. Ведь религиозную мораль из нас выбили, а коммунистическую - отменили. Люди чувствовали, что как бы повисли в воздухе, забыли - что хорошо, а что плохо. Как же на такой пустоте права людей защищать? А тут еще деньги с Запада пошли...
     И быстро забыли о своих попытках разработать моральную основу работы, стали говорить, что не надо играть, мол, на руку врагам, выносить сор из избы и пр. Но повторю вслед за молодым Буковским: "виноват не тот, кто выносит сор, а кто сорит"...
     Везде слышно - российское общество больно. А когда оно было здорово? И коррупция процветает, и коммунисты с чекистами опять лезут во власть, нищета и криминал вокруг, грязная политика.
   И хотя правозащитное движение выглядит несравненно чище, оно все же - часть больного общества. И кто скажет, что оно здорово, что ни рискует оно быть зараженным теми же болезнями?
    Нигде я не встречал таких замечательных людей как в наших правозащитных организациях. И люди у нас лучше, и намерения чище, и дел полезных больше. Потому власти и СМИ не любят правозащитников, замалчивают, блокируют С. Ковалева, С. Пашина, что не выдерживают с ними сравнения. Да, правозащитники лучше, чище, здоровей. Но больной выздоровеет, здоровый - заболеет, и тот врач хорош, кто не лечит, а предупреждает болезни.

     Старые правозащитники в новые времена
   Был в начале 90-х недолгий период, когда немногие оставшиеся "старые" диссиденты, имели реальную возможность повлиять на развитие событий в России. Но первым был подвиг Сахарова в безумном Верховном Совете СССР.
      В то время недобитых диссидентов очень почитали невесть откуда взявшиеся новые демократы и очень боялись коммунисты, еще остававшиеся у власти. Наше общество всегда делилось на тех, кто сидел, тех, кто сажал и тех, кто наблюдал за всем этим с разной степенью интереса. И теперь это тройственное общество испытывало смешанные и неопределенные чувства радости и неловкости, восхищения и страха, вины, обиды и скрытой ненависти. В такой атмосфере Андрей Дмитриевич стал депутатом. И он пошел на трибуну враждебного съезда, как на амбразуру, чтобы его услышали все. Мудрости и дальновидности ему было достаточно, чтобы знать, чем это для него кончится. Но поступка не поняли даже многие из его бывших друзей-соратников. Несколько человек увидели в этом не подвиг, а сотрудничество с преступной властью, обвиняли в конформизме. Так произошел первый раскол, были намечены две разных дороги и вовсе не в смысле - работать с властями или нет. Главный раскол произошел по обычным линиям: ум - глупость, правда - ложь. Оппоненты Сахарова заняли беспроигрышную позицию постоянной критики, смело выказывали презрение к властям, но оказалось, что рисковал как раз Андрей Дмитриевич, а не они, считавшие себя самыми крутыми в борьбе за демократию и права человека. Но именно Сахаров был на передовой и поплатился за это жизнью.

     Московская Хельсинкская Группа
 Эта старейшая правозащитная организация была восстановлена в 1989 году. Но не все старые диссиденты-правозащитники в нее вошли. Некоторые, весьма уважаемые, отказались. Казалось, что устали, сил уже нет после мытарств и лагерей.
  Группа сделала много хорошего. Самыми заметными стартовыми ее проектами были: первая в истории СССР правозащитная конференция, серия просветительских семинаров, Центр по правам человека, общественная приемная, правозащитная сеть.
  Но эти победные реляции лишь одна сторона развития. Нельзя перечислять только победы, уподобляться советскому агитпропу. На Группу смотрели, на нее ориентировались очень многие новые правозащитные организации, а в ней, как и в любом общественном предприятии, были и негативные процессы, определившие уже тогда будущие проблемы развития всего правозащитного движения. И любой промах, неточность сразу же перенимались новыми правозащитниками как образец необходимых стиля и образа действий. Так, например, поступили справедливые претензии от эмигрантов, членов старой МХГ - почему их забыли пригласить в новый состав? Группа не сумела правильно отреагировать. Затем, по невыясненым до сих пор причинам, был приостановлен первый выделенный грант. Стали уходить лучшие активисты и приходить мало работающие люди. Финансовые и административные дела Группа вести не умела, но в 1996 году выхлопотала у Ельцина предвыборный Указ о государственной поддержке правозащитного движения вообще, и себя самой, в частности. Затем вместе с хаббардистами издала книжку о свободе совести...
     Сейчас очевидно, что это совсем не та Московская Группа содействия Хельсинкским соглашениям, что была до перестройки. Ее эволюция может оцениваться по разному, но вряд ли корректно до сих пор использовать старое заслуженное название. Это уже совершенно другая организация и называться она должна по-другому. Хотя бы из уважения к тем, кто работал в ней до перестройки и пострадал за это.

     Элита
    В начале перестройки была надежда, что старые диссиденты послужат примером для становления и развития новых правозащитников, что будут они как мудрые "старейшины" передавать молодым уникальный опыт доперестроечного движения, а главное - особую нравственную атмосферу того времени, т.н. "гамбургский счет" честности и справедливости.
Но довольно скоро новые, молодые правозащитники вдруг увидели, что и у старых диссидентов согласья нет, их почитатели обнаружили в своих кумирах обычных людей со всеми их недостатками. Оказалось, что они - простые смертные, со своими грехами и недостатками, и часто не умеют не то что управлять, возглавлять и продвигать, но даже правильно рассуждать и общаться.
    Смерть Андрея Дмитриевича еще раз напомнила, что лучшие умирают первыми. Я помню многих других, вполне соизмеримых с ним по значимости людей. Какие это замечательные были люди - Григорий Сергеевич Подъяпольский, Софья Васильевна Калистратова, Петр Григорьевич и Зинаида Михайловна Григоренки!... Да простят мне другие, что не помянул их здесь - не место...
   Вспомните, сколько сотен тысяч хоронили Сахарова. А недавно поминать его на кладбище пришли 12 человек. Потерян интерес не к демократии и правам человека, утрачена вера в справедливость, потеряны нравственные ориентиры, вновь стала привычной ложь
    Кто же остался из старых диссидентов? Что и как они передают новым демократам-правозащитникам?

       Окруженные ложью
      Елена Георгиевна Боннер в одном интервью говорит: "Есть еще одна вещь, которая совершенно для меня исключает принятие нынешнего режима - ложь".
  И Андрей Битов утверждает, что наше государство характеризует неимоверно широкая масса лжи во всех сферах.
Приведу лишь два примера такой фундаментальной лексической лжи. Например, стал в ходу у СМИ романтический термин "киллер". В любимых молодежью западных и наших боевиках киллер часто выглядит как в общем-то неплохой человек, получивший такую профессию от трудной жизни. И, чтоб не обижать уже обиженного, говорят не "убийца", а "киллер". То же самое с "коррупцией", и даже "коррупциогенностью", вместо - "взятка", с "боевыми действиями" вместо "войны" и т.д.
  А в правозащитных проектах "воровство" назвается "неэффективностью", "нецелевыми затратами", " плохой отчетностью"...и т.д.
  Такая подмена лексики все шире распространяется в обществе, все ярче показывает его нравственный регресс. И правозащитники невольно поддаются этому.
   Такая всеобъемлющая ложь не нова, она - продолжение старой советской лжи. Народ привык к ней, тоскует, готов вернуться к ней хоть сейчас. Ведь жить в атмосфере правды непривычно. Люди сами занимаются мифотворчеством, готовы отдаться чужим мифам и лучше чувствуют себя, когда их обманывают.
     Можно привести типичный пример такой изощренной лжи-спекуляции, что сразу и не раскусить даже специалисту. Приятный во всех отношения телевизионный ведущий возмущается нападками властей на своего шефа-олигарха, называет это удушением свободы слова. Адвокат олигарха вместо необходимого и достаточного определения очевидных процессуальных нарушений в деле олигарха, выступает с политической речью, приводит в сравнение советские репрессии инакомыслящих, называет бывшего главного чекиста Андропова кровавым палачом. Однако ни ведущий, ни адвокат не вспомнили о другом палаче - Филиппе Денисовиче Бобкове, бывшем начальнике 5-го управления КГБ СССР, непосредственно проводившем политику Андропова. А не вспомнили потому, что Бобков - их коллега, работает вместе с ними, может быть, даже кабинеты их рядом, и коньяк они пьют по вечерам, посмеиваются. Но такая ложь понятна только тем, кто знает, что такое Бобков. Большинство же людей этого не знает и принимает демагогию "защитников свободы слова" за чистую монету. Особенно же забавным видится уже тот факт, что их шеф-олигарх, активист крупной еврейской организации, взял себе на работу главного палача и еврейского движения в советские времена. Видимо, доставляло ему, олигарху, особое наслаждение, что вот, мол, смотрите, кто у меня подметает. Любят "новые русские" брать себе отставных ментов и чекистов, некогда гонявших их в хвост и в гриву.

     "Черная" работа
   Один из самых работящих новых правозащитников часто повторяет: "Надо помогать людям". Эта фраза может показаться излишне пафосной, но людям и в самом деле надо помогать. Есть разница между работой на "права" человека (общее благо) и на самого "человека" (прямая помощь конкретному лицу). Однако, в правозащитном движении стремительно нарастает отделение трудной и опасной работы в пользу живых людей от наукообразной "теоретической" правозащитной работы. Крайние случаи этих двух позиций - прямая, тяжелая, бесплатная работа, например, с бомжами и, напротив, проведение дорогостоящих отвлеченных семинаров по "продвижению общественных интересов". Вероятно, необходимо и то, и другое. Дело в пропорциях, в относительной динамике развития каждой из этих крайностей, в их приоритетах для России. Эта динамика показывает все большее тяготение правозащитников к т.н. "чистой" работе, не связанной с рисками и неудобством. На практике это иногда выглядит как пренебрежение живыми людьми, их болями и бедами.
    Уверен, правозащитником может считать себя только тот, кто ведет дело хотя бы одного пострадавшего человека, помогает хоть кому-нибудь напрямую.
  К счастью, все больше появляется "универсальных" правозащитников, которые умудряются не только вести тяжелую работу с людьми, но и пишут книги, организуют действительно важные семинары, участвуют в теоретической работе.
    И все же приоритет надо отдавать тем, кто ведет полевую правозащитную работу с людьми: бывшими заключенными, родителями живых и погибших солдат, больными, увечными, с теми, кто рискует собой в горячих точках, в диктаторских странах и регионах.

      "Работа с массами"
    Несколько лет я близко видел отчаянную и жертвенную работу солдатских матерей. Если уж одна мать готова на все, чтобы не попал ее ребенок на чеченскую бойню, то какова должна быть реакция сотен и тысяч наших матерей!? Их горе имеет слабые последствия не потому, что этого не видит государство, СМИ и правозащитники. Сам наш народ какой-то поразительно инертный. Огромно и унизительно это народное терпение, если тысячи матерей покорно ждут, когда их детей, вчерашних школьников, погонят на смерть под ножи бородатых мужиков, точно так же как все мы, после страшных московских взрывов, спешим поскорее пробежать в метро, в переходе под Пушкинской площадью...
    Отдельные акты возмущения не сливаются в мощную силу, волну общественного гнева, чтобы заставить правительство опомниться. Эту силу и должны поднимать правозащитные организации. Вопрос: почему они этого не делают? Ответ: нарастают процессы коммерциализации, формализации и бюрократизации в правозащитном движении. Ведь ничто больше не противоречит гражданской позиции, как система такого финансирования, когда реальная цель подменяется формальным процессом. В самом деле, зачем правозащитным организациям рисковать, когда у них есть деньги на спокойные мероприятия? Не надо куда-то идти на площадь, устраивать демонстрации, не надо громко негодовать, биться за конкретных людей. У многих теперь есть теплые офисы, быстрые компьютеры и, даже, персональные машины с водителями. Отчего же не жить удобнее? Зачем выходить на площадь?
     Правда, когда арестовали Гусинского, на Пушкинской площади была организована гневная демонстрация. Был долгий митинг, хорошо показанный по телевидению. Но ничего подобного не было после ужасного взрыва на той же Пушкинской площади. Никто не спросил с властей за эту трагедию, как и позже - за страшно погибших подводников.
     С того же Запада нас, иногда, видят лучше. На позор российским властям именно с Запада выдвинули на Нобелевскую премию нашу организацию солдатских матерей. А власти это событие как бы и не заметили. Но где те толпы демонстрантов, которые должны стройными рядами двигаться к дому правительства с протестом против отправки молодых ребят на войну? Люди сидят по домам и тихо трясутся от страха, как было когда-то, до перестройки.
     Забыли о взрывах целых домов со спящими жителями, о драме под Манежной площадью и уже забывают - о Пушкинской!
     И будут отправляться наши дети на бойню, и взрываться наши дома, а мы будем думать: слава Богу, не меня, не моих близких...

     Управление
     Одна из важнейших проблем правозащитников - наладить правильную управленческую, менеджерскую работу. Надо уметь создать хороший рабочий климат, привлекать гранты, планировать работу, вести кадровый подбор, но, главное - определить идеологический базис своей работы, чтобы это была работа за совесть, а не за деньги. Ведь даже тот, кто искренне начинает работать за совесть, может постепенно забывать об этом.
  По Мандельштаму "власть отвратительна, как руки брадобрея". Не мною замечено, что даже в нашем правозащитном движении многие руководители организаций оставляют желать лучшего как по своим деловым, так и по нравственным качествам. Подтверждаю как бывший директор... Зато абсолютное большинство сотрудников, рядовых членов этих организаций - люди высокопорядочные. В целом это означает, что правозащитное движение состоит из замечательных людей.
     Типичный руководитель правозащитной организации - это человек, заранее обреченный, с клеймом на лбу. Принимая роль лидера, он неизбежно становится "плохим", ибо не всех защитил, не всем помог, не дал денег, то сделал не так, а это - не эдак. Самому же лидеру остается успокаивать себя той правдой, что взвалил на себя тяжкую ответственность, должен терпеть, сносить удары, быть жестким в деталях, чтобы сохранить целое и пр. В тяжелейших условиях "полевой" работы (горячие точки, тюрьмы, бомжи и инвалиды, душевнобольные, детдома и т.п.) он может успешно руководить организацией только по "полевому", боевому принципу. Так военачальник бросает на смерть взвод, чтобы сохранить роту, роту - чтобы спасти батальон, армию - для спасения страны... Так кто же он? Убийца своих солдат или герой-спаситель родины?
    Трудно в России быть разумным и порядочным начальником. Не любят у нас ни начальников, ни порядка. Именно поэтому одна из главных задач правозащитного движения - немедленно приступать к решению проблем внутреннего управления. Должно быть стыдно давать советы властям, а самим плевать на такие же советы, но уже обращенные к себе. Очевидна кадровая деградация в стране, все мы ужасаемся, видя какие люди нами управляют. Смешной лозунг начала 90-х - "Перестройку начни с себя!" - сейчас более чем уместен. Давайте же "перестроимся", найдем и применим такие механизмы, которые безошибочно будут приводить к управлению наилучших людей. Только тогда мы получим моральное право критиковать власть за отсутствие таких механизмов. Мы вполне можем искать и находить необходимые для эффективной работы критерии нравственности и системы отбора, как делали это первые диссиденты-правозащитники. Мы должны и можем создавать механизмы и процедуры поиска людей одновременно порядочных и деловых, но в первую очередь - порядочных! Ибо, если порядочный человек со своими обязанностями не справляется, он хотя бы об этом честно скажет, либо уйдет, или найдет себе замену, или сам обучится, наконец.
     Да, во власть опять лезут запятнанные гебисты и партийцы. Но мы-то сами почему не можем сделать правильный выбор, вечный выбор между подлым профессионалом и честным дилетантом?

     Третья власть
     Известно, что одна из ключевых проблем российского общества - паралич третьей, судебной власти.
   Наше государство не опирается на исполнительно-законодательно-судебную треногу власти. Оно пытается утвердится на одной исполнительной "ноге", беспрестанно помыкая двумя лругими - представительной и судебной.
      Правозащитники сетуют на неравновесность ветвей власти. Требуют то, чем сами же и пренебрегают. Значение управленческой системы "сдержек и противовесов" недооценивается в самом правозащитном движении.
  Даже в законе об общественных объединениях предусмотрено "разделение властей" в управлении организациями. Законодатель как бы предвидел, что эти малые народные ячейки должны управляться так же, как и государство - своими Уставами ("конституциями"), законами (внутренними регламентирующими документами), процедурами и т.п. Но спросите иного правозащитника-руководителя, как у него работает Правление? Или, когда в последний раз собиралась контрольно-ревизионная комиссия? Вас просто не поймут. Организации управляются диктаторски, в лучшем случае - авторитарно. Лишь немногие, как "Мемориал", например, умудряются сохранять сбалансированное самоуправление, хотя бы и в ущерб, на первый взгляд, своей динамичности и эффективности. Надо признать, что лидерские организации более эффективны. Но как при этом требовать у чиновников увеличить роль судебной власти в государстве и негодовать из-за перевеса исполнительной?

     Взаимодействие
 Общественный организм тоже заболевает, как и биологический. Но болезни надо предвидеть. В общественных структурах и в правозащитном движении должны быть механизмы профилактики, диагностики и лечения.
    В Центре по правам человека велась работа, что называется, "с колес". Каждый день - толпа, шум и крики в узком коридоре и нескольких крошечных комнатах. К одним только солдатским матерям приходят десятки жалобщиков. А еще идут в "Тюремную реформу", в "Право матери", в Общество инвалидов, в Приемную по гражданским делам, в Психиатрическую Ассоциацию...
     Не поверил, когда помощник вдруг доложил: "В прошлом году  мы приняли  двенадцать тысяч человек"! 
     Однажды выяснилось, что на приеме кто-то взял деньги с посетителя за консультацию. Тревога! - проходимцы в правозащитном движении куда более опасны, чем негодяи у власти. В подобных случаях я реагировал бурно - бегал по кабинету, курил, что-то объяснял сам себе, но в итоге, успокоившись, писал вежливое и спокойное письмо руководителю той организации, сотрудник которой и совершил проступок, мол, глубокоуважаемый такой-то, обращаюсь к Вам с просьбой разъяснить и прошу Вас ответить...
   Есть известное выражение, что демократия - это, прежде всего, процедура.
   В подавляющем большинстве случаев ответов просто не поступало. Подчеркиваю, с трудными вопросами я многажды письменно обращался не только к "рядовым" правозащитникам, но и самым известным, известнейшим, к ведущим, если угодно. Тексты обращений были корректны и нейтральны, не ответить на них было неприличным. Но не отвечали, молчали как районная прокуратура, и вели себя так вовсе не только со мной.
   Отсутствие ответа на вежливое письмо - тоже ответ. Кто отмалчивается - уже неправ. Но удручает распространение подобного хамства. Нормальная переписка стала уже редким уделом немногих людей достаточной культуры.
    "Уважаемый Леонид Ильич", - писали раньше диссиденты. И не особенно удивлялись, если отвечал не Брежнев, а КГБ.

     Конкуренция
     Конкуренция внутри правозащитного движения достаточно жесткая. Бывают очень серьезные скандалы, но больше - ворчаний по углам. Прямое заимствование идей и проектов выдается за случайное совпадение, мол, идея и так висела в воздухе. И бывает что кто-то хочет подать проект на финансирование, кому-то показал, тот взял, переделал немного, сам подал в фонд, а автор идеи стоит в недоумении, чешет затылок. Такие случаи все более распространяются, новым людям и организациям со свежими идеями все труднее пробиться. Фонды-спонсоры боятся незнакомых правозащитников и идей, потому что это больший риск, предпочитают известных и проверенных.

     Самокритика
  Надо научиться корректно и продуктивно обсуждать внутренние проблемы правозащитного движения. Нельзя их замалчивать под теми предлогами, что власть под нас копает, что война идет, зэки гибнут, и недосуг заниматься разборками. Всякое дело имеет разные последствия. Я знаю многих подвижников, сделавших много хорошего, но, одновременно, и плохого. Мы живем в странное время, когда хорошие люди делают плохие дела и наоборот. А разборки все равно будут, они уже идут, распространяются по всей России. Нет, наверное, уже такого крупного города, центра, где не сцепились бы между собой правозащитные организации из-за амбиций, денег или внутренних междоусобиц. Процесс этот идет, и лучше его видеть, изучать, чем замалчивать.

     Работа с деньгами

    Раньше за правозащитную работу давали срок, а сейчас дают деньги.
   Если раньше старые диссиденты-правозащитники отстаивали перед советскими властями презумпцию своей невиновности, то сейчас надо принять "презумпцию виновности" для тех, кто берет деньги на правозащитную работу.
   На практике это означает, что работа с деньгами должна быть прозрачна и легко поддаваться проверке. В правозащитном движении к деньгам должна быть проявлена особенная щепетильность. Совершенно недопустимы любые операции с деньгами, кроме предусмотренных грантовыми условиями. Никакие "обналички", уходы от налогов, завышения зарплат не могут быть приемлемы. Совершенно недопустимым следует признать и такое часто встречающееся "обоснование" вольного обращения с чужими деньгами как: "Государство нас обложило налогами, грабит и обманывает, а мы что - хуже?".
     Если так говорят, то и вправду - хуже.
  Забавно будет, если правозащитные организации начнут, например, проекты против коррупции, а сами будут нарушать порядок расходования и учета денег, избегать налогов и т.д. Еще смешнее, если фонды это видят, но все равно деньги дают, исходя из "авторитетности" просителей, личных симпатий или нежелания выносить сор из избы. Такую круговую поруку надо изживать, чтобы значительно увеличить эффективность помощи. Но при распределении любых средств неизбежно возникают защитные механизмы против проверок выполняемой работы и расходования денег. Фондовские чиновники не воруют. Они справедливо боятся увольнения за неумение точно и грамотно вкладывать средства. Поэтому им становится невыгодными честная обратная связь и критика их работы. Возникает положение, при котором стратегию и тактику давателей денег определяют случайные и некомпетентные люди, никто всерьез не проверяет полезность выполненных работ, их эффективность не оценивается, а недостатки скрываются. Становится все более легким и выгодным затягивание сроков выполнения проектов. Цель проекта подменяется самим процессом его выполнения и красивым отчетом. Одновременно завышаются бюджеты проектов и отдельные статьи расходов в них. Заданное изначально благородство помощи вытесняется голым расчетом. Понятия честности, скромности и совести выглядят излишними, ибо не предусмотрены грантовыми условиями.

     Сколько должны получать правозащитники?
     На Западе неприлично спрашивать о зарплате. Но можем ли мы хоть в этом перегнать Америку и спросить нашего правозащитника о том же? В так называемой грантовой сфере вопрос о заработной плате не только допустим, но вполне нормален. Такое требование вытекает не только из морали (если мы работаем с неимущими), но уже из условий фондов, давателей денег, из обязанности правозащитных организаций не скрывать свои расходы. В этом вопросе необходима полная открытость или, по-западному, транспарентность.
     Вряд ли следует назойливо рассказывать всем, сколько у вас денег, совать кому ни попадя свои бюджеты и отчеты. Я делал так, но чем больше доказывал, что не жулик, тем меньше мне верили. Нужно всегда быть готовым честно показать интересующимся, чем ты занимаешься, но не навязываться.
     Так сколько же должны все-таки получать правозащитники?
     У нас в Центре я небезуспешно пытался ввести порядок
а)  "транспарентность" ( полная открытость всех финансов);
б) "партмаксимум" (любая зарплата не выше, чем у среднего чиновника);
в) "безнал" ("..увижу расчеты живыми деньгами - расплющу").
  Уже сама открытость бюджета организации снимает почти все вопросы. Подавляющее большинство понимает, что американских зарплат у нас быть не должно. Ибо было сказано: стыдно быть нищим в богатой стране, но вдвойне хуже быть богатым в нищей стране.

     "Выгодные" проекты
     Становится выгодным заниматься тем, что интересует Запад, но вовсе не так важно для России. Например, западные фонды вдруг объявляют о намерении помочь правам женщин, а не их детям, отправленным воевать в Чечню. И тут же возникают соответствующие организации, проекты, выстраивается очередь невесть откуда взявшихся поборников женских прав.
     Или приоритетными объявляются права ребенка. Святое дело, но опять же знаю случай, когда некто тут же сказал, что теперь надо заниматься правами детей.
    Правозащитная работа становится рынком подрядчиков, ищущих выгодные заказы.
    Многие хотят меньше работать и больше получать, но не все. Есть и другие, кто заинтересован прежде в благополучии своей страны, а не своего кармана.
     На недавнем семинаре собралось много правозащитников из российских глухих уголков. В роскошном пансионате обсуждали проблемы помощи бедным и неимущим. Семинар стоил явно больше двадцати тысяч долларов. Молодые региональные правозащитники тихо восхищались умением организаторов так ловко все делать. Их можно было понять - надо получить деньги за билеты и компенсировать расходы. Всем было хорошо. Организаторы получили неплохие деньги, славу и шансы на новые деньги, поскольку удалось собрать много участников. Региональные представители получили отличную командировку в обмен на свою информацию и участие. Западные консультанты-эксперты тоже неплохо заработали. Все много и хорошо кушали, спали в отличной гостинице. И никак нельзя оценить действо, если не посчитать эффективность всего шоу как отношение - результат/затраты.
И еще. Было бы абсолютно неприличным спросить о стоимости акции. Организаторы смертельно бы обиделись, региональные участники застыдились, а западные специалисты - возмутились и... не дали бы больше денег.

     Цена советов
   Правозащитное движение развивалось почти вслепую, без передачи внутреннего и внешнего опыта. Многие новые активисты считают себя первопроходцами, они уверены, что родились правозащитниками и никто им не указ. Это  естественная "перестроечная" реакция на долгое подавление государством общественной активности и независимости. Но давно пора уж вспомнить, что умные учатся на чужом опыте.
 Мне приходилось консультировать самые разные организации, и я видел, как трудно воспринимаются самые элементарные и ненавязчивые советы, например, выпустить свой толковый буклет - описание организации, написать план своей работы и пр. Полезные советы отвергаются не потому, что не нужны. Просто люди у нас не привыкли к тому, что консультации - ценность.
     В какой-то газете был напечатан рассказ премьера Италии о его беседе с крупным мафиози. Последний утверждал, что мафия уже стремится действовать цивилизованно, дает деньги на благотворительные проекты и пользуется при этом консультациями специалистов, но по-другому нежели это делает государство и общественные организации.
     - В чем же разница? - спросил премьер.
    - Допустим, у вас есть деньги, и вы хотите вложить их в благотворительный проект. Что вы будете делать?
     - Обращусь к эксперту", - сказал премьер-министр.
    - И мы тоже обратимся к эксперту", говорит мафиози. - А теперь предположим, что эксперт ошибся и ваши деньги пропали. Что вы сделаете?
     - Обращусь к другому эксперту, - ответил премьер.
   - Правильно, и мы так же сделаем. Но дальше мы с вами действуем по-разному. Вы просто найдете другого эксперта, а мы убьем первого эксперта за ошибку и сделаем так, чтобы второй об этом узнал.
    Такова цена экспертизы. Как видите, эти мафиози достаточно умны, чтобы понимать свою бестолковость в благотворительности. Потому и нанимают специалистов. Правда, поступают они с ними достаточно круто, но ведь и платят неплохо. Наши правозащитники не хотят учиться, считают себя специалистами высшей пробы даже в самые критические моменты. Так капризный больной меняет врачей и лекарства, пытается заниматься самолечением, не понимая, что в какой-то момент все же нужно довериться профессионалу.
      Интеллектуальный капитал, набранный опыт не имеют у нас ни цены, ни рыночного обихода. Крикуны и дураки на виду, но есть очень много мудрых людей, тонко чувствующих и понимающих развитие правозащитного процесса. Их советы не просто полезны, а во многих случаях спасительны, но люди эти не востребованы. Новые правозащитники не инвестируют в разум, но бурно развиваются, получают все больше быстро преходящих денег и славы, допускают массу ошибок, не обдумывая свои действия достаточно глубоко.
     Более того. Новые (и не только) организации часто делают прямо противоположное собственным же намерениям и декларациям. Так, одна из крупнейших правозащитных структур отказалась от крупной суммы исключительно из-за своих внутренних распрей, хотя эти средства могли и должны быть направлены на ее же уставное дело - миротворческий проект в "горячей точке". Распри скоро кончились, а деньги пропали, хотя могли бы спасти многих людей. Сюда можно добавить ряд неудачных попыток объединения правозащитных организаций - необходимого условия эффективности правозащитного движения в огромной стране. Даже не дележка денег тому виной - лишь недоступные разуму амбиции лидеров. Это лишь первые примеры из огромной массы подобных же иррациональных случаев. Поневоле вспомнишь сюрреализм Андрея Платонова, все творчество которого пронизано поиском и ожиданием смерти, а его герои и произведения несут странную идею неизбежной общей погибели.

     Зависимость от денег
    Трудно искать и получать деньги, но еще хуже, что у денег есть и такое плохое свойство - они кончаются. А если у вас крупная правозащитная организация, которая уже помогла многим, а помощи ждет еще больше людей? Если вы отвечаете за ваших сотрудников, а денег уже нет и больше не предвидится? Если, наконец, на ваших глазах голодают и уходят Ваши коллеги- правозащитники и гибнут надежды защищаемых ими людей?
     И все больше приходиться думать не о правах человека, а о собственном выживании правозащитников, и правозащитная организация все меньше занимается своей уставной работой и становится фирмой по поиску и получению денег.

     IV. Помощь Запада
      До перестройки советские специалисты ездили по всему миру продвигать коммунистические интересы. Например, выгодно было съездить в Монголию, где можно было купить дешевые дубленки, а потом продать их в Москве подороже. А главное - часть зарплаты давали не тугриками, а "сертификатами", странными бумажками, на которые можно было взять в спецмагазине джинсы или что-то еще необычное, что не продавалось простым смертным в СССР.
    Сейчас уже в Россию едут западные специалисты продвигать демократические реформы. Некоторые даже говорят по-русски.
       Первые представители западных фондов, которые сейчас успешно действуют в Москве, приезжали поначалу налегке, жили в гостиницах, ходили по Москве, выясняли, как им здесь работать. Я много говорил с ними, пытался что-то советовать. Потом приезжали и немногие контролеры-аудиторы, которые пытались проверить уже действующие фонды. Но было это крайне редко.
      Приехал как-то из Брюсселя некий чиновник проверять, как работает в России один крупный фонд. В беседе выяснилось, что сам он из восточной Германии и даже бывший политзаключенный, который бежал на Запад, там вскоре занял какой-то пост, а сейчас приехал как человек, знающий советскую систему и русский язык. Я стал ему жаловаться на проблемы, связанные и с этим фондом, и с зарубежной помощью вообще. А он как узнал, что я тоже политзек, что он диссидент немецкий, а я - советский, сразу говорит: "Не надо дальше рассказывать. Вижу, что разбираетесь. Напишите мне подробный отчет-мнение с цифрами и фактами, а я включу его в мой доклад". После этого он прислал мне свой доклад. Я не знаю, какую роль сыграло мое письмо. По крайней мере, этот фонд подвергся очередной чистке. Но главное в том, что таких проверок почти нет - это был единственный случай, хотя я работал почти со всеми фондами. Видно, Запад тоже не любит критики, как и советская власть. Хорошо, хоть, не сажают.
     Не знал бы я Кэрол Холл и Лиона Лайберга, не знал бы и Америки. В начале перестройки для нас они одни держали репутацию своей страны, как тот самый праведник. Оба-два приехали почти совсем без денег, да и у нас нечем было им платить. Я все удивлялся - как это? зачем приехали? А они: мы просто хотим вам помочь...
Лион с женой (японкой!)
     Лион пришел к нам в Центр, высокий, здоровый мужик с седой бородой, как у Хемингуэя. Я, говорит по-английски, буду у вас волонтер, то есть бесплатный работник. А у нас полтора человека могут по-английски. Но уже через месяц, с грехом пополам, мы с ним о Чехове говорили. Лион целиком поддержал нашу установку на полную финансовую чистоту и открытость. Самое интересное, что он тоже был бывшим зеком - немцы его в плен взяли в Нормандии, отправили в Освенцим. Чудом выжил, вышел из лагеря тонким, звонким и прозрачным и вместо еды, рюкзак книг на себе вынес. Есть еще на земле такие люди! Жил Лион у старушки, комнату мы ему нашли. Кровати не было, спал на коротком диванчике и стул себе для ног подставлял, по-русски знал только "дерьмо" и "до свидания", научился, когда мы его в лютый мороз возили на неотапливаемой и загаженной электричке в Загорск смотреть русские достопримечательности. Вернулся он через полгода в свой Вашингтон и первым делом нашел нам расторопных партнеров, с которыми мы стали работать.

     Но это, увы,  исключение. Чаще с Запада приезжают люди неквалифицированные, не знающие России, не умеющие себя здесь вести. К работе иностранцы привлекают только тех аборигенов, кто говорит по-английски. Им так удобнее. Говоришь по-английски - уже молодец! И неважно при этом, понимаешь ли ты свое дело, хочешь ли действительно помочь стране. Главное - всегда, всем и почаще улыбаться, хоть и невпопад, суетиться на работе по 12 часов, славить начальство и не лезть с критикой и новациями. Иностранцам удобно купить такого туземца за 300 баксов, эксплуатировать его в хвост и в гриву, а потом отчитываться перед своим начальством за проведенную работу.
     Это очевидная глупость, что нельзя критиковать дающих деньги. Они же сами вызвались, так пусть делают свой работу хорошо. Если уж взялись нам помогать, так помогайте. Или отказывайтесь - не будем вам помогать, вылезайте, ребята, сами! Это как-то более определенно.
      Как объяснить Западу наши ожидания от его помощи?
     Грех критиковать дающего. Но гораздо хуже - молчать и не поправлять его, если явно ошибается, и помощь идет уже не в добро.
     Запад полифоничен, там нет главного чиновника, которому можно было бы что-то посоветовать, пожаловаться. Сначала там вырабатываются общие рекомендации и политика в отношении нашей страны. Затем это общее выливается в конкретные планы, которые уже имеют "финансовые последствия", как они говорят. То есть под эти стратегические планы выделяют деньги для прямого воплощения своей выработанной кое-как политики. А на кону бывают миллиарды долларов.
   Правозащитные организации получают деньги от зарубежных благотворительных фондов. По самым грубым подсчетам около 100 миллионов долларов Запад вкладывает ежегодно в работу правозащитников разных мастей. Гораздо же больше (но на ту же работу!) - вкладывается в деятельность государственных и подконтрольных ему организаций. Тем самым Запад как бы приручает чиновников, делает их лояльными. Поди, поскандаль с тем, кто деньги дает! И все по закону, никакой коррупции. Но на этой теме почему-то абсолютное табу. До сих пор нет не то что анализа, но даже попытки осознать эти огоромные финансовые потоки из-за рубежа. Даже называются они по-другому - не благотворительные гранты, а, например, "техническая помощь", "займы" (нам отдавать?) на правовые реформы ($56 млн.) или подготовку кадров (!?) ($72 млн.). Поразительно, что никто эти огромные денежные протоки еще не исследовал! На эти деньги кто-то и что-то делает. Но кто и что именно? Идут ли эти деньги на пользу людям и стране в целом?
Негосударственным организациям достается на порядок меньше. Деньги правозащитникам даются всегда под проект, строгий документ-обоснование с жесткой последующей отчетностью. Пример - проект "Общественная Приемная", т.е. служба правовой помощи неимущим людям и пр.
   Политика Запада по отношению к России, это некая равнодействующая из огромного множества разнонаправленных мнений, оценок и усилий. Иногда даже странным кажется что что-то вообще получается внятное из такой общей каши. Впрочем, такова всякая политика, а наша цель - выявить в этой толкотне правильное направление, поддержать его, направить равнодействующую ближе к нужной цели.
 Например, необходимо всячески разъяснять ошибочность политики отказа от поддержки так называемых превентивных проектов, предотвращающих очевидно надвигающуюся беду, а не проектов, изучающих последствия этой беды, на что, сейчас, тратится денег куда больше. Например, в ближайшее время в таком-то регионе вспыхнет эпидемия туберкулеза. Она будет опасна не только для России, но и для вас, господа зарубежные. Пожалуйста, дайте нам столько-то, чтобы мы провели обследования, вакцинацию. Нет, западники дождутся, когда эпидемия разрастется, будет угрожать самому Западу и потребует в сотни раз больше средств на ее остановку. Скупой уже давно платит больше, чем дважды.
      "Ресурсы" - это западный термин. Мы говорим проще и грубей - "деньги". Западный народ этого не любит, как будто стыдится. Они и в самом деле могут и компьютеры-ксероксы дать и специалиста прислать - лекцию прочитать. И называют все это - ресурсами. Хотя, бывает, все проще и дешевле у нас купить, вплоть до самых лучших специалистов.
  Это касается и Чечни. Предлагалось множество предупредительных миротворческих проектов - наплевали. Как будто и впрямь Западу выгодны войны и эпидемии в России. Как будто специально не замечают, отрицают предупреждения правозащитников. А потом, когда правота специалистов становится очевидной, даже не извиняются перед ними. Получается как в том анекдоте: если фирма прогорает, то для ее возрождения надо лишь найти человека, который понимает все, что в ней происходит и... уволить его.
Конечно же не только Западу нужны люди, умеющие предвидеть и предупреждать наши беды. Прежде всего такие "пророки" должны быть востребованы в своем отечестве. Только те, кто правильно предвидел развитие событий, верно формулировал стратегию и тактику, да еще успешно действовал - именно они должны делать погоду в стране. И не только в правозащитном движении.
   Для чего все эти слова? Надеюсь, что на Западе это прочитают - один аналитик, другой, третий. Авось, что-то и выйдет полезное, услышат те, кто принимает решения, распределяет средства. Вдруг есть среди них люди, которые всерьез озабочены положением в России или, хотя бы те, кому надоело впустую тратить деньги.
     Надо быть справедливыми к западной помощи - дают деньги на святое дело, помощь людям идет, их права защищаются. Но почему так медленны изменения к лучшему? Каков же, все-таки результат или, как говорят сами западные фонды, какова эффективность правозащитной работы?

      Результаты работы
   Эффективность - это коэффициент полезного действия, т.е. относительная величина, где в числителе результат, а в знаменателе - затраченные ресурсы. То есть, эффективность нашей работы тем выше, чем меньше мы потратили выделенных на нее ресурсов. Можно помочь человеку защитить его права за один день и за один доллар. Но схожая работа может обойтись в год времени и в тысячи этих же самых долларов - проблемы-то бывают разные. Некоторые проблемы и написанные под них проекты действительно можно было бы решить быстро и без денег, но кто это проверит? Ведь затраты фондов, выделяющих деньги, уже запланированы неведомыми стратегами. А стратеги эти неизбежно отстают от жизни. Их подбирают по звучности фамилий и титулов. Простой полевой работы они, как правило, не знают (на то они и стратеги), тяжелые и грязные проекты, направленные на прямую помощь людям, предпочитают чистым, наукообразным. Что им до простых работяг-правозащитников, ежедневно жизнь свою кладущим за людей?
       Ведь задача-то - защищать права, а не людей.
  И постепенно энергичные, крутые проекты прямого воздействия уступают место спокойным и удобным. Работы рискованные (в тюрьмах, больницах, горячих точках), непрерывные (прием населения, переписка) и превентивные (предупреждение нарушений, а не их печальное констатирование), стали вытесняться неспешными, исследовательскими. Куда удобней и нашим, и иностранцам сидеть на семинарах да трейнингах, в библиотеках и за компьютерами, чем ползать на брюхе по Чечне, вести прием бомжей, лазать по тюрьмам и психушкам. Целью работы все больше становится она сама - спокойная и размеренная, а не то, чему она посвящена. Идет подмена результатов самим процессом - в проектах так и пишут, например: "проведение мероприятия", "издание материалов" или "продвижение общественных интересов", все более подлаживаясь под птичий язык фондовских чиновников, все раньше угадывая их интересы, все дальше уходя от необходимых нам реформ.
   Впрочем, фонды догадываются об этом, пытаются точнее расходовать деньги, ужесточают контроль и условия выделения средств. Но на это тоже нужно все больше долларов и англоязычных сотрудников. Идет "естественный" процесс вырождения помощи, никем и ни в каком центральном штабе не разработанный - вода течет вниз. Но не надо идти следом.
     Мы не должны слепо играть по правилам, которые, кстати, не у нас и не для нас были выработаны. Это западные правила, когда крайне не любят, не принимают правду, критику и самостоятельность, когда не создают механизмов самоконтроля, улучшения своей работы, когда на робкие наши возражения нам заявляют: "кто платит, тот и заказывает музыку". (На последнее, я кстати, огрызнулся, не выдержал: "Вы нам какую музыку привезли? Похоронную?". И сразу потерял кучу денег и связей.)
     Ведь, по большому счету, благотворительность это не хобби, не прихоть и не развлечение. Это - обязанность каждого. Никакая зарплата не должна затмевать эту установку. Запад вкладывает в нашу демократию для себя. Для них это долгосрочные, но выгодные инвестиции - убрать с карты мира "империю зла", цивилизовать ее на западный манер, в меру ослабить для спокойной жизни, бизнеса и политики.
   Пусть считаются с нами пришлые цивилизаторы, пусть прислушиваются к нам. Они же сами заявились в такой роли. Да и работают-то на нашей территории, в России.
    А нам не грех поучиться. Оказывать помощь достойно и грамотно - большая наука! Ведь и нам когда-нибудь придется налаживать демократию и права человека где-то дальше, на востоке. Надо учиться на своем опыте, чтобы не унижать потом других.
  Возвращаясь же к проблеме эффективности наших "демократических" проектов, давайте же прежде всего смотреть количество затраченных на них денег. Только тогда мы можем увидеть, полезный это был проект или позорный, поскольку слишком дорогой.
      Есть пессимисты, которые говорят, что все вокруг тотально куплены, всюду коррупция, даже на Западе, и нечего тут не поделаешь - надо молчать, не ссориться со спонсорами и коллегами. Мол, всем спокойнее будет, когда правозащитный процесс сам собой все равно идет. Но ведь речь идет не о восстании. Просто не надо впадать в крайности, утверждать, что западная помощь целиком положительная или отрицательная - нет! Давайте считать ее эффективность, измерять "коэффициент полезного действия", определять причины его недостаточности и возможности увеличения.

     Запад-Восток
   Известна идея о роли России, как моста между двумя мирами, двумя цивилизациями - Западом и Востоком.
   Мне пришлось быть свидетелем споров об условном разделении концепции прав на западную и восточную. Западные, якобы, подразумевают приоритет индивида, прав отдельного человека, личности, а уже из суммы прав этих людей, вытекает некая общая правовая защищенность коллективов. Восточное понимание прав, наоборот, предполагает приоритет прав не отдельного человека, а сразу группы, коллектива, из которых и вытекают права отдельных личностей. Здесь не место для столь фундаментального спора, но было бы здорово, если бы Россия, находящаяся как раз посредине этих крайних позиций, видящая в обе стороны, смогла бы предложить что-то свое, примиряющее обе крайности, если они и впрямь существуют.
     Попробую, например, выделить одну российскую, не западную и не восточную, особенность. При переговорах с разными людьми, как с западными, так и восточными правозащитниками, дипломатами, политическими деятелями, я заметил нечто общее - уклонение от высказывания правды до конца, даже если эта правда выигрышна, сокращает время переговоров, достигает цели более эффективно. Такая дипломатия на Востоке выглядит как витиеватость, уклончивость и хитрость, на Западе - как знаменитое "прайвеси", недушевность, подчеркнутые индивидуализм и корректность. Особенно это проявлялось в переговорах о деньгах (ресурсах, разумеется), где нужны точность, краткость, быстрота и доказательства личной материальной незаинтересованности. Почти всегда оставалось чувство недоговоренности, неловкости, неискренности. Казалось, почему они быстро и ясно не хотят сказать то, что нужно и можно сказать, причем вполне вежливо и корректно, но гораздо быстрее, чем у них получается? А главное - правдивее. Может им это и не нужно? Вот такое особенное стремление к правде, мне кажется, присуще России. Многое становятся яснее, когда под таким углом слушаешь выступления западных и восточных деятелей, когда продираешься через их риторику, фигуры умолчания. Может быть, набившие оскомину штампы о том, что "язык дан политикам, чтобы скрывать свои мысли", а "политика - искусство возможного" будут пересмотрены в будущей России? Может быть, поиск правды - это вообще наша работа, наш интерес, наша национальная идея?

     V. Российская помощь
 Наши бизнесмены никогда всерьез не помогали правозащитникам.
   В конце 80-х - начале 90-х мне довелось вести первые переговоры как с западными фондами, так и с нашими внутренними потенциальными донорами. На подъеме перестройки эти последние (от записных бандитов до респектабельных банкиров-менеджеров) искренне хотели вкладывать деньги в молодую демократию. Но у Запада уже был многолетний опыт такой работы, а наши бизнесмены в этих вопросах - ни сном, ни духом. И сами они, и деньги их так были тогда непонятны, что опасно было брать. Да и правозащитники не умели ни просить, ни получать, ни тратить, ни отчитываться. Опыт фандрайзинга (поиска денег) имели лишь наши эмигранты, они пытались нам что-то объяснять, да мы не слушали. В результате мы получили по полной программе - правозащитное движение повторяет грехи и болезни любого посттоталитарного развития.

     Новые правозащитники
  Новые люди приходят в правозащитное движение с совершенно неожиданных сторон.
  Первым, еще в начале 90-х, проявил интерес к правозащитному движению К. Боровой. Правда,  интерес этот довольно быстро потерял, стал депутатом и известен лишь дружбой с Лерой Новодворской.
   Чудом спасшийся от резни в Азербайджане бизнесмен и поэт Саркисов решил создать фонд защиты от дискриминации. Дело движется очень трудно - не помогают власти, не доверяют правозащитники.
   Бывший коммунист-демократ, а ныне генсек Союза журналистов И. Яковенко "измерение уровней нарушений прав". Составил Карту свободы слова в России, на которой видно, где очень плохо, а где совсем никуда. И карт таких можно составить множество - по любой категории прав человека. Все аплодируют, а  помощи нет.
     Экономист Ясин вспомнил о правах человека, создал небольшое подразделение по правам человека в своем Университете, чтобы студенты вновь не построили советскую модель экономики. Практические трудности возникли, но надо оценить дальновидность шага (6).
  В очередной раз удивил Березовский, пообещав  миллионы на поддержку правозащитных проектов, стал первым крупным отечественным спонсором правозащитного движения России. Так и попадет в историю. И до него помогали помалу наши доморощенные бизнесмены, но все как-то незаметно, случайно. Этот же - "озвученный". А что неуклюже ведет себя - так первый блин комом. Заигравшись в бизнесполитику, он с теми же мерками, с тем же менталитетом, как сейчас говорят, пришел к правозащитникам. И разговор уже надо вести не о нем, а о самих правозащитниках: кто они? правильно ли его приняли? верно ли научили?
  Все дело теперь - в условиях, на которых предлагаются такие деньги.
  Надо помнить, что такие спонсоры - люди совершенно новые в правозащитном деле и должны пройти минимальный ликбез: ознакомиться с обстановкой, людьми, организациями. Они должны не просто давать деньги, но обязательно выбрать систему ценностей в нашем деле и заявить о ней. Скороспелый их разворот от бизнеса и политики к правозащите чрезвычайно опасен.
     И все же акция Березовского говорит о каком-то новом явлении, о некоей новой ступени развития, на которую мы входим. Кажется, новые русские начали всерьез понимать, что "делиться надо" не только с государством и бандитами, а и с народом. Так было и в западных странах сто лет назад, так будет и у нас. Тот факт, что первые наши микросоросы действуют чудовищно глупо, неумело, а иногда и грязновато, не должен заслонять нам суть большого и неизбежного процесса. Давно пора Руси правозащитной переходить на самофинансирование. И если деньги наших буржуев кажутся грязными и вонючими, так это проблема обоняния их получателей. Очиститься надо сначала самим, и уж потом обнюхивать чужие деньги и считать грехи олигархов...
      Все эти незваные спонсоры-правозащитники появляются не просто так. Замечательно, что приходят новые люди, идеи. Их нельзя сходу отбрасывать, нельзя показывать снобизм и элитарность.
     Да, они плохо понимают правозащитную работу, они пока как бы играют в нее. И за это им достается не только традиционно от властей, но и от самих правозащитников, ибо сунулись они на уже занятое поле с его собственной историей, амбициями, дележами и правилами.
   Экономист Найшуль гениально сказал, что личная благотворительность - это неотъемлемый элемент рыночной экономики. И это начинают осознавать наши "новые русские".
Но одна из важнейших проблем правозащитного движения та, что в него трудно попасть новым людям, которые не знают как себя вести, кому поклониться, куда перекреститься. А бизнесмены и между собой ведут себя жестко и независимо. Но это не означает, что их надо сразу отталкивать. Им надо помогать, ибо они - будущие доноры правозащитного движения.
   Но если бы на правозащитные дела давало деньги государство, оно бы убило их уже самой процедурой. Ибо благотворительность - это гражданская обязанность, а не служебная. Это не прихоть богатых и не выполнение чиновниками их должностных инструкций. Благотворительность - тонкое искусство. В ней главное - такт, а уже потом расчет. Западные фонды об этом забыли, а наши доморощенные бизнесмены еще не додумались. Даже Сорос сказал: "Когда я зарабатывал миллионы, я думал о деньгах, когда я стал зарабатывать миллиарды, я стал думать о людях". Поэтому надо простить нашим олигархам их упражнения в политике и правах человека. Подождем пока они не начнут зарабатывать миллиарды (7).

     Свежий вопрос: "Что делать?"
     Правильный ответ - остановиться, оглянуться. Хоть на миг, но правозащитное движение должно увидеть себя объективно, со стороны, спокойными глазами. Иначе, суета, текучка и недосуг - вечные оправдания бесовства - навсегда уничтожат остатки ценностей старых доперестроечных правозащитников.
Я сделал попытку предложить такой взгляд, хотя терпеть не могу умножать число организаций в движении. Но внутреннее чувство говорило - пора! Конечно же, на Чрезвычайном Съезде Советов правозащитников мне не дали выступить с этой инициативой, имевшей самое прямое отношение к теме Съезда. Но это лишь доказало важность и своевременность предложения, вот оно (выдержки):
...
    Опыт долгой работы в правозащитном движении позволяет мне утверждать, что давно пора увидеть объективную картину, весь процесс нашей правозащитной работы как в целом, так и в частностях для
- восстановления преемственности нового правозащитного движения со старым, диссидентским с целью передачи его уникального опыта,
- повышения эффективности нашей работы по защите основных прав и свобод человека.


     Вот те вопросы, которыми будет заниматься новая организация, изучающая новейшую историю и практику правозащитного движения:
     1. Политика, идеология, этика.
   Мотивации и обоснования выбора правозащитниками их деятельности (профессия - "правозащитник"). Участники процесса; выработка корпоративной этики и стиля поведения. Виды правозащитной работы: универсальная и специализированная, теоретическая и практическая. Структуризация; формирование групп, сетей и элит. Уровень независимости. Передача исторического опыта, преемственность: возникновение, становление, развитие и обучение новых организаций и правозащитников. Проблемы люстраций, национального покаяния и ответственности в контексте правозащитного процесса. Взаимосвязь правозащитной работы с политикой, экономикой и др.
Московские, питерские и региональные организации; их взаимоотношения. Общая картина (карта) правозащитной активности в России.
Запад и Россия (СНГ). "Западный" и "восточный" типы правозащитной деятельности. "Индивидуальные" и "коллективные" права. Постимперский и постсоветский стили. Национальный вопрос - отражение в правозащитной работе.
          2. Организация работы
  Управление (менеджмент). Внутренние структуры организаций. Крупные и малые организации; общее и особенное. Уставы, нормативные документы, процедуры - их выработка и соблю-дение. Принятие решений. Разделение властей, системы сдержек и противовесов в управлении. Коллегиальность и централизация. Собрания. Работа контролирующих, ревизионных и согласительных органов. Внутренние споры и конфликты - причины возниковения и методы решения. Условия труда, рабочее время. Защита прав сотрудников внутри правозащитных организаций. Планирование работы. Выработка приоритетов, стратегии и тактики. Программы и проекты. Мероприятия, семинары, конференции, издания и пр. Необходимые и достаточные бюрократические процедуры. Внутренние и внешние документы. Работа с населением. Работа с властями. Работа со СМИ, самореклама, СМИ гражданского сектора, PR, представительские документы, Интернет.
      3. Партнерство и сотрудничество
     Сотрудничество с российскими и зарубежными коллегами. Готовность к кооперации и координации работ. Диалог и общение: стиль и культура; письма и документы. Методы выбора и формы партнерств. Переговоры. Соглашения краткие и длительные. Защита интеллектуального продукта. Обмены опытом и технологиями; заимствование идей, программ и проектов; копирайт. Образование "сетей".
      4. Ресурсы
     Зарубежные фонды. Их представительства в России Сбор и анализ информации о финансовой поддержке российских демократических реформ из-за рубежа. Выработка фондами стратегии и тактики, направлений и приоритетов; отбор реципиентов; общие и отдельные технологии, виды и стили работы. Работа правозащитных организаций с западными фондами (фандрайзинг), диалог и обратная связь. Вопросы состязательности, конкуренции, выдвигаемых условий, независимости и достоинства. Методы оценки результатов и расчетов эффективности (К.П.Д.) правозащитных программ и проектов.Российские фонды, их работа и источники финансирования.Работа правозащитников с российскими спонсорами (власти, бизнесмены, сбор средств с населения).
Бюджеты проектов, оплаты труда, административные расходы. Транспарентность, отчетность, аудиты, налоги.
     5. Зарубежная пророссийская правозащитная деятельность эмигрантов и иностранцев.
_______________________

Сноски 
(1). Что касается российского государства, то многие считают его историю сплошной чередой не просто нарушений прав человека, а более того - историей систематического унижения и уничтожения своего же народа..
(2). Забавно, что наши ретивые госчиновники, иногда прямо видят статью 2 Конституции как эксклюзивное право государства и запрет общественным организациям на правозащитную работу
(3). Разговоры о положительных силах в КПСС - в пользу бедных. Это самооправдания старых конформистов, чтоб не помирать в позоре. Благими намерениями они уже загнали полмира в ад. Бывшие коммунисты пытаются оправдаться, что "не знали", или знали, но хотели как лучше. Мол, если б их "там" не было, то было бы совсем худо... Странные это разговоры. Мол, помогал я палачу, хорошо точил топор, а то представьте - каково зазубренным. В ходу легенда о добром разведчике Штирлице, вынужденном во имя большой победы делать небольшие гадости, например, пытать людей, чтобы подтвердить свою шпионскую маску. 
Этими своими рассуждениями я как-то обидел одного нового демократа, бывшего комсекретаря по идеологии. Он был в первых рядах официальных перестройщиков, когда из лагерей стали выпускать политзеков, и сейчас находится в полной уверенности, что всю перестройку сделали именно они, прогрессивные коммунисты...
(4). Другие подобные тесты - первая реакция на правомерность обобщающих сравнений: "КПСС - НСДАП", "гестапо - КГБ", "коммунизм - фашизм" и т.п..)
(5). Люстрации - ...запрет функционерам высокого ранга запрещенной в данной стране политической партии в течение определенного времени занимать должности в государственном аппарате, избираться в представительные органы, быть судьями и т. п.
Толковый словарь русского языка, Интернет - http://mega.km.ru
(6). Перестроечные демократы и правозащитники добивались т.н. "основных" прав-свобод: слова, совести и общественной деятельности. Вслед за благополучным Западом они говорили о социально-экономических правах как о второстепенных, как о "праве на колбасу", вообще не считая их за права. По теории они были правы, но оказалось, что люди хотят еще и выжить, а не помирать с голоду, наслаждаясь свободой слова и совести. Народ голосует за коммунистов, ждет сильной руки, которая наведет порядок и накормит настоящей едой, а не декларациями о правах. Наверное, это плохой народ, бездуховный? Страшно проговариваются наши политиканы, что должны мы, дескать, потерять часть неработоспособного населения в виде оплаты за свободу. Но возмущаться таким цинизмом можно, лишь работая на смягчение его последствий, и главная задача правозащитных организаций в России - помощь пострадавшим от политических и экономических реформ. 
Инициатива Ясина это новый импульс старой идеи нашей старого правозащитного Общества экономических свобод: экономические свободы - та самая удочка, которая как бы вытянет, обеспечит социальные права. Лидер Общества Виктор Сокирко с 60-х годов говорит об экономических свободах как необходимом условии нормального развития экономики, а значит и социальной защиты (за что и был арестован). Нам нужны экономические свободы, чтобы свободная экономика обеспечивала социальную сферу. Грубо, но точно - государство дает бизнесменам экономические свободы в обмен на поддержку социальной сферы. На Западе это выглядит как возможность отдавать часть обязательных налогов не государству, а напрямую и самостоятельно направлять их на социальные нужды. Вот одна из важнейших кнопок, на которую правозащитное движение должно нажимать
(7). Хороший пример - джип иномарочный! Увижу и механически отмечаю его стоимость - годовой бюджет типичной правозащитной группы, самоотверженно работающей с детьми, зеками, беженцами, в Чечне, либо - это едет пенсия тысяче стариков зараз...
И вдогонку: эй, дядя в джипе! слышишь меня? воздастся тебе, не жалуйся потом, не причитай о судьбах России!

2000 г.



ПЕРВЫЕ ОТЗЫВЫ 
Январь 2001
1) Москва
Идея представляется мне безусловно интересной и важной. Очень бы хотел, чтобы инициаторы подумали о возможности (это сложно и сразу не сделаешь) о настоящем профессиональном изучении правозащитного сообщества всеми доступными научными методами: анализ выпускаемой литературы, анализ других документов, анализ сайтов, анализ полученных грантов (на что, от кого, затраты, результаты), социологические опросы самих членов правозащитного сообщества и общества о приоритетах и эффективности деятельности правозащитников , фокус группы с правозащитниками и их оппонентами и клиентами, «кейс-стади», анализ биографий отдельных правозащитников. Если бы что-либо из этого удалось сознательно и спокойно сделать (но к этому нужно привлечь специалистов, а для этого необходимы деньги), - уверен, что эти результаты будут очень нужны и обществу и самим правозащитникам и грантодателям и бизнесменам и пр…
Искренне желаю всяческого успеха инициаторам идеи в ее реализации!
Приглашаю Вас использовать залы музея и центра имени Андрея Сахарова для семинаров и конференций по этому вопросу.
Ю.Самодуров
2)               Самара
Историко-эко-культурная ассоциация Поволжье, г.Самара.
Основные программы: Сохранение и использование историко-культурного и этническогог наследия Интернет-технологии (проект Самарская гражданская сеть, бесплатный интернет и обучение компьютерным технологиям НКО) и издательская деятельность Проблемы межнациональных отношений и проблемы беженцев и переселенцев И основная деятельность.. мы являемся ресурсным центром (с полным набором услуг и грантовыми конкурсами) для негосударственных, некомерческих, общественных организаций Самары и Самарской области. Полностью поддерживаем идею создания ГРУППЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ, готов оказывать посильную поддержку в рамках Самарского региона. В рамках профессиональной деятельности озабочен состоянием правозащитного движения в Самарской области, вернее практически его полным отсутствием и слабостью существующих организаций
С Уважением, Сергей Агапов, Директор ИЭКА Поволжье
3)               Казань
Готов присоединиться к Вашему начинанию.
…В своих стремлениях мы полностью совпадаем.
…а) С правозащитниками как таковыми связи у меня нет, но в ряде аспектов правозащитной деятельности приходится систематически сталкиваться с 1.Демократическим движением пророссийской ориентации: «Яблоко», «РиЗ», часть СПС. 2.Демократическим движением национального толка: ТОЦ, «Азатлык» 3.Т.н. «партия власти в республике» - сторонники М.Ш. Шаймиева 4.Представители т.н.»партии федеральной власти»: частично некоторые представители федеральных органов, частично СПС. 5.Общественные организации, проявляющие значительную активность на уровне местного самоуправления - к примеру «Союз воинов-участников вооруженных конфликтов..» 6.Прочие активные участники политического процесса - от членов местного отделения КПРФ - компартии РТ, до представителей различных силовых структур. Взаимное доверие, установившееся между мной и упомянутыми Выше участниками политического процесса позволяет организовать мониторинг состояния правозащитного движения силами разнонаправленных политических и общественных организаций...
Вашу мысль «Наша цель - согласие и единение, ибо страна большая. Чтоб не пропасть поодиночке...» в условиях РТ адекватно воспримет только пророссийски настроенное демдвижение. В случае если Вы хотите не обидеть ни тех, ни других лучше всего распространять свое высказывания на весь мир, не замыкаясь рамками РФ, и отмечая, что эти проблемы актуальны во всем мире. Что касается согласия и единения - опять по причине нацдвижения - согласие и единение - не самоцель, т.к. единение и согласие на невзаимовыгодных условиях будут препятствовать дальнейшему процессу согласия и единения наций (а следовательно и отдельных людей) всего мира. Взаимовыгодность - вот значимый критерий. Отсюда и согласие и единение - к примеру граждане бывшего СССР(и не только) стремяться обрести согласие в душе и единение с обществами развитых демократий мира, а не с ценностями и обществами своих отцов и дедов. Т.е. важна основа единения и согласия, а не само это согласие - т.е. споры были и будут, главное уметь их решать цивилизованно.
C уважением, А.Агзамович, Казанское отделение ТОЦ
4)               Москва
Позвольте поздравить Вас от лица Международного Общества Прав Человека с созданием неправительственной организации - Группы изучения Правозащитного Движения.
Мы поддерживаем цели и задачи Движения и будем рады дальнейшему сотрудичеству в сфере деятельности неправительственного сектора.
С уважением,С.Г.Петракова
Руководитель Правового Департамента
Международное Общество Прав Человека
Российская Секция
5)           Курск
Готовы участвовать в проекте на территории Курской области. Идея на самом деле очень хорошая
Алексей, по моему мнению проект важен так как сейчас актуально:
1.     Составить список реально существующих и действующих правозащитных организаций на территории РОссии…
2. Никто не скажет сейчас с уверенностью, кто, где , как работает в правозащитной сфере. Масса людей просто везде дают свои координаты и создают видимость работы…
В реализации проекта самое главное нельзя полагаться на рекомендации других,
пиьсменные отчеты организаций и т.д., надо все увидеть сотрудникам проекта
своими глазами, пощупать своими руками.
Вот мои мысли, если нужна будет какая-либо помощь, обращайтесь.
Буду рад помочь.Иванов Ярослав
Курское региональное отделение
Молодежного Союза Юристов РФ
Центрально-Черноземный исследовательский
Центр по правам человека
6)               Могилев
Наш Могилевский правозащитный центр полностью поддерживает Ваш проект «Группа изучения правозащитного движения».Ждем Ваших конкретных предложений по совместной работе. Директор общественного объединения «Могилевский правозащитный центр»
7) Хибины
Добрый день…
Идея очень назревшая, если отношения будут действенными, партнерскими, т.е. не только «центр» будет получать необходимую информацию из регионов, но и отвечать на ожидания периферийных организаций, которым потребуется помощь.
Удачи.
Бодрова Галина, Хибинское общество «Мемориал»
 8) Москва
Уважаемые коллеги!
  Как мне кажется, уже есть один существенный объект для вашего интереса и пытливого исследовательского взора: в 2001 году исполняет 10 лет Фонду  защиты гласности (ФЗГ), руководимому А.К.Симоновым. Мы уже и сами кое-что пишем по истории Фонда, однако беспристрастный исследовательский взгляд со тороны, думаю, мог бы быть полезен очень многим. Имеется и архив Фонда, переговоры о доступе к которому нужно вести непосредственно с Алексеем Кирилловичем.
Дружески - Михаил Горбаневский,
директор издательских программ ФЗГ,
доктор филологических наук, профессор
9) Новороссийск
Это интересно!
Вопросы, которые Вы ставите по изучению Правозащитных Организаций очень правильны и темы для обсуждения достаточно интересные.
Есть ли у Вас план действий по реализации данной задачи и каким образом будут проходить исследования.
Вадим Карастелев
фонд «Школа Мира» г.Новороссийск
10) Кольский п-ов
Поздравляю с важнейшим начинанием и желаю успеха.
... Ваше письмо я перешлю известным мне правозащитникам.
Любовь Константиновна Соколова, президент Кольской региональной ассоциации 
«За безопасность питьевой воды и пищи» 
11) Москва
From: Алексей Владимирович Яблоков
Желаю успехов новой группе. Надеюсь будете уделять внимание и эколого-правозащитному движению
Ваш А Яблоков
12) Биробиджан
Поддерживаю Ваше предложение.
Готов всячески содействовать Вашей работе, начиная с писем поддержки до непосредственного участия. Всегда рад получить от Вас весточку. Наилучшие пожелания Вам и Вашим близким в новом году.
С уважением, Председатель Совета Ассоциации «ЭГИДА»  А.Е. Рынков
13)
Спасибо Вам за приглашение принять участие в создании Организации по изучению правозащитного движения. Россия имеет опыт такого движения и принимает участие в его развитии. Уверена, то Вам удастся создать такую структуру. Буду рада быть полезной. ..
Я член международной сети врачей,распространяющих знания о здоровье , экологии и правах человека . Кроме того, прошлым летом мы создали международную организацию для поддержки тех, кто говорит правду  в своих учреждениях, в случае если эти организации нарушают права человека (Whisleblowers- in English).Думаю ,Вам это будет интересно знать- мы планируем провести заседание в России в этом году.
искренне- Лариса Скуратовская, врач, в 1996 году окончила факультет права человека Колумбийского Университета (Нью-Иорк)
14) Москва
Дорогой Алексей!
Твой проект, конечно, интересен и важен, но вопросов много. Если захочешь, обсудим не по e-mail. Успехов тебе!
С уважением, Л. Графова
15) Меня зовут Виталий Аникеев, я работаю в межрегиональной организации по правам человека «Правовое Общество». Мы занимаемся правозащитной
деятельностью на территории Западной Сибири.
Будем рады сотрудничать с Вами.
16) Ярославль
Идея «самопознания» правозащитного движения крайне интересна! Надеюсь увидеться с Вами во время Съезда и переговорить по этому вопросу.
С уважением, В. Сторожев, Ярославль
17) Череповец
Уважаемые коллеги!  Алексей Смирнов (ему я отправляю копию этого письма) предлагает новую НПО - Группу изучения правозащитного движения. Видно проблема созрела. …
«Если мы хотим изменить общество,  надо научиться называть вещи своими именами» - Конфуций.
Председатель Череповецкой общественной организации «Заступник» Ю.Ванжа.
18) Иркутск
Я думаю, мы с Вами найдём общие интересы. Я с 1988 года «встрял» в демократические усилия в Иркутской области. По мемориальской направленности одной из своих отдач для потомков от своей деятельности я считаю: - обнаружение под Иркутском тайных захоронений жертв массовых политических репрессий, по общей оценке около тридцати тысяч жертв. …Но двигаюсь медленно. из-за отсутствия средств. Хотелось бы обобщить материалы своих усилий на общественной ниве в форме книжки. Эти желания, как я смотрю, совпадают с намерениями, которые вызревают сегодня у многих, и как мне кажется, и у Вас - осмотреться, что сделали и куда пришли. Но у Вас, ещё и с нацеленностью системно двигаться по вечному движению, называемому жизнь.
Sincerely, Alexandr L. ALEXANDROV.
19) Уважаемый коллега! Привет. Хотелось бы в первую очередь уяснить следующее.
Если вы уже создали новую организацию и определили чем она будет заниматься, то от нас то Вам чего надо???  Изучать других и не делать самим ничего, ЖЕЛАЮЩИХ ХВАТАЛО ВСЕГДА!!!!
 20) Здравствуйте, 
Мы не правозащитная организация, а как раз наоборот, экологическая, которая только и успевает отбиваться от всяких на «3 буквы», приходится часто судиться, а правозащитников рядом нет. Успехов Вам, если получится,
С уважением,  Председатель правления МООО экологический клуб «Грин Клаб» Елена Васильева
21) Самара
Не могу сказать о том, что наша организация правозащитная, но мы ведем небольшую работу со старшеклассниками по истории правозащитного движения: пишем рефераты, принимаем участие в конференциях учащихся, ежемесячно выпускаем Правозащитный календарь Летом 2000 года наши студенты и школьники работали в волонтерском лагере в Мемориальном Музее истории политических репрессий и тоталитаризма «Пермь-36». Кстати, в музее А.Д. Сахарова (Москва) сейчас открыта наша фотовыставка по этой зоне.
Если вас заинтересовала наша работа, то мы будем рады с вами сотрудничать.
Руководитель Самарского Педагогического клуба «Радуга»  Майстровский Юрий
22) ... Я не против создания неправительственных организаций, только считаю, что они действительно должны создаваться исключительно для оказания помощи людям, проживающим на территории РФ...
Возникает вопрос: если новое правозащитное движение эффективно, то зачем создавать преемственность, только для того, чтобы новое поколение не забыло о позитивном опыте диссидентов? Латины говорили «Tempora mutantur et nos mutamur in illis» (Времена меняются и мы меняемся в них). Может лучше, стоит тратить драгоценное время на поиски новых путей повышения эффективности НГО, не исключая конечно перенимать существовавший «до» опыт…
С моей точки зрения, отдельная организация с подобным направлением деятельности лишь отражает бюрократическую структуру государственных органов. Либо автор подразумевает создание организации, надзирающей за деятельностью правозащитных и благотворительных организаций. Но вынуждена еще раз повторить, что правозащитные организации должны создаваться исключительно для оказания помощи людям в защие их прав или с иной благотворительной целью. Прошу прощения, если была слишком откровенна и прямолинейна в этом отзыве. Но я считаю, что организации, только называющие себя правозащитными и созданные в противовес государственным, не приносят никакой пользы большинству людей и служат лишь частным интересам.
С уважением, Дарья Бундина.
23) Киев
Работа по изучению правозащитного движения точно нужна. Но я не уверен, что для проведения такой работы непременно нужна новая организация. Может, и нынешних окажется достаточно. Причем, не обязательно, чтобы эту работу по изучению движения делали сами правозащитники… Права человека - это не знания, а ценности. Ценности в обществе утверждаются через прецеденты. Создание корпуса соответствующих прецедентов и есть главною миссиею правозащитного движения. Разумеется, для того чтобы эти прецеденты эффективнее нарабатывать, движение должно иметь собственные ЦЕННОСТИ И СТАНДАРТЫ самого движения (копоративная этика, стиль поведения). Но для их выработки важны не глубокие исследования, а хорошая коммуникация внутри своей среды, и непременный «разбор полетов» по каждому важному событию внутри движения. В этом смысле (и только в этом) не мешает поучиться у блатных, уточняющих свои «понятия» на «разборках» и «правилках»…
 Мы в Украине работаем сейчас потихоньку над Кодексом поведения украинского экологиста…
Я знаю что лично Вы, Алексей, немалые усилия потратили на улучшение технической стороны коммуникации в российском правозащитном движении. Это, наверное, следовало дополнить попытками выработать корректную процедуру для обсуждения внутренних проблем движения (внутренних прецедентов). Быть может, один раз стоило бы провести Форум именно для обсуждения внутренних (корпоративных) проблем российского правозащитного движения. Извините, если говорю банально, или возможно, об уже сделанном Вами. Копии посылаю нескольким коллегам, которые, быть может, тоже захотят высказаться по поставленому Вами вопросу. С наилучшими пожеланиями - Сергей Федоринчик, руководитель информационного центра Украинской экологической ассоциации «Зелений свiт»
24)Н. Новгород
…я не доверяю по крайней мере многим местным правозащитным НКО, которые расплодились вместе с приходом зарубежных фондов в провинцию и изменяют свою специфику в зависимости от изменения политики зарубежных фондов. В жизни меня беспокоит то, что называют социальной дискриминацией (это когда обижают детей, женщин, евреев и т.д.). Я люблю исследовательскую работу. И в этом качестве, возможно, могу пригодиться вашему проекту... Алексей Олегович, то, что было в рассылке, выглядит как общая концепция деятельности организации, и мне она нравится. Я не могу выступать экспертом по оценке концепции, но внутри уже выделенных вами областей я могла бы пригодится. Например, в области исследования идеологии, политики и этики. Или вообще в конкретных исследованиях. ..
Также меня увлекают изменения: у вас их достаточно. Вообще ключевое слово в каждой работе - интересно, а это возможно лишь при определенных условиях. ..
Спать гораздо безопаснее. Поэтому стоит объединять всех, кто подходит для работы (всяческих соплеменников - и в Украине и далее), и - не затягивать реальные (их еще теперь называют «конкретные») шаги (действия). По существу весь наш анализ может быть сосредоточен только на так называемых «продуктах деятельности»... За этими простыми словами стоит длительная кропотливая работа значительного объема...
С уважением - Радина Надежда.
25)
Пишет Вам Сергей Проскурнов, увидел вашу информацию по поводу Правозащитного движение, я очень хочу принимать в нем участие. Немного о себе: 28 лет, инвалид 1-й группы детства, студент 2-го курса факультета права ВОЛГУ и 3-го курса экономики СГУ, заочные отделения, последние годы занимаюсь проблемам право детей-сирот и детей-инвалидов в домах-интернатах, занимаюсь журналистикой, есть публикации в СМИ.
Жду ответа. С уважением, Сергей
26) Красноярск
Полностью поддерживаю инициативу по созданию ГРУППЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ. Хотел бы принять участие в ее работе.
Навскидку, предлагаю план дополнить разделом о психологии правозащитной деятельности.
С уважением, Александр Глисков, адвокат,
Директор красноярского фонда «Защита гласности»,
27) Калуга
..У Вас отличная идея! Готовы в этом сотрудничать с Вами. Поддержим любую инициативу в этом направлении.
… Следует быть предельно внимательным и аккуратным, когда будет делаться эта важная работа.Работать в этом направлении будем с Вами, безусловно, но риск должен быть непременно просчитан и оправдан… Угад есть действительно. Просто у правозащитного движения уже наросло так много массы, что она, по всем законам, должна уже структурироваться и трансформироваться в нечто еще. Ваше направление мне ближе, так как я могу и хочу мыслить и осмысливать происходящие процессы новейшей истории немного сверху и с боку одновременно: для этого нужен особый взгляд, коим я, как мне кажется, владею…
Мое предложение: воспользоваться уже имеющимся хорошим опытом ученых из РАН, работающим с НКО России, с сектором в целом...
Respect, Lyubov Moseeva -
руководитель огранизации содействия мигрантам “Воротынск-переселенец”
(Калуга), член Форума переселенческих организаций
 28) Владивосток
Прочитав Ваше письмо - объявление о создании новой неправительственной организации - ГРУППЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ, решил откликнуться!
Очень интерестный проект, очень нужный, но я к сожалению получил только 4 пункта, напишите пожалуйста все вопросы, которыми будет заниматься Ваша организация, и интересующие Вас регионы. -- С наилучшими пожеланиями, Дмитрий Кобылкин, г.Владивосток, а/я 47
29) Екатеринбург
Обрадованы Вашим сообщением о создании новой организации "Группы изучения правозащитного движения". У нас на Урале сложилась непонятная система: несколько старейших правозащитных НКО ведут самую настоящую "дедовщину" по Отношению к новичкам.
А в 1999 году наметилась еще боее тревожная тенденция: срастание НКО и госструктур против других НКО. На одном из семинаров, проводимых в Перми, мы назвали это явление "имитацией". Хотелось бы видеть в числе дел, которыми будет заниматься новая организация. и так называемую общественную оппозицию имитаторам. У нас в Свердловской области центром такого является Екатеринбургское общество "Мемориал". Дошло до того, что его члены судятся с НКО, распространяют ложные сведения о деятельности тех или Иных организаций. Подробнее об этом писали москвичи, приезжаавшие в наш  "Мемориал" в 1998 году. Но воз и ныне там. Ждем отклика на это несколько спонтанное сообщение. Но это из серии "наболело".
С уважением, Л.Лукашева, пресс-служба Союза переселенческхи организаций Урала (Екатеринбург)
30)
Год назад я занимался исследованием правозащитного движения в РФ, а именно деятельностью правозащитных организаций и отдельных правозащитников, т.е. именно тем же, что вы собираетесь глобально и тщательно обобщить. Я полностью Вас поддерживаю в осуществлениреализации такого проекта, особенно принимая во внимание ту роль, которую играют правозащитные организации в цивилизованном мире. С большой охотой помогу Вам в Вашей
работе.
С уважением, Андрей Кокоуров.
31) Алтай
Обращается к Вам председатель совета Алтайской краевой общественной организации "Сибирская перспектива" Толкачева Марина. Меня заинтересовала ваша работа в группе изучения Правозащитного движения, что необходимо для того чтобы влиться в ваше движение?
С уважением, Толкачева Марина
32) Калининград
Полностью с тобой согласен.
Мой опыт также как и твой опыт работы в правозащитном движении позволяет утверждать, что такая организация нужна. Мне тоже хочется увидеть объективную картину всего процесса правозащитной работы в России и в нашей Калининградской области как в целом, так и в частностях. Очень важно при этом отделить или выделить правозащитников, стоящих на интересах власти, имеющих всё для своей деятельности (деньги, помещения, оргтехнику, выходы на СМИ и т.п.) и чья деятельность направлена на дискредитацию правозащитной деятельности в России. Поражает меня и отношение зарубежных различных, в том числе и правозащитных организаций. Посещая нашу область они встречаются с властями и с их поддерживающими организациями, в т.ч. и правозащитными. При этом они получают информацию далёкую от реального положения дел и их это видимо полностью устраивает...С предварительным планом работы Группы изучения Правозащитного Движения согласен. Считаю, что если его реализовать даже в начальном виде, то это будет весомая поддержка в деятельности правозащитного движения. Готов оказать посильную поддержку в создании и в работе Группы изучения Правозащитного Движения.
Россия, Калининград, ул. Черняховского, д. 78, кв. 2,
Мареев Владимир Александрович. Директор Калининградского регионального общественного учреждения "Общественный Центр Демократии".

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Общее·количество·просмотров·страницы